Илья ЛЕВЯШ

Медведь: белорусская ипостась

1. Проблема идентификации / самоидентификации белорусского медведя

Реконструкция символа медведя в белорусской мифо-сакральной традиции затруднена открытым характером проблемы исторического и духовного самоопределения народа Беларуси, специфики его хронотопа как фронтира между Западом и Востоком. Методологическая точка опоры – по Ф. Ницше: «Кто… Эдип? Кто сфинкс?». Сфинкс – это Эдип, озадаченный вопросом о собственной сущности. В белорусском ракурсе – двуединый вопрос ее идентификации/ самоидентификации.

Три аспекта проблемы: симбиоз язычества и христианства (З. Фрейд, В. Розанов); дохристианский этногенез белорусов (А. Тойнби); драма их самоидентификации в Великом княжестве Литовском, Речи Посполитой и Российской империи. В ситуации «кто есть кто?» традиционный символ – белорусский медведь.

2. Медведь в концептосфере белорусской культуры

Мировоззренческое «троемирие» белорусов: высший мир (божественный), земной, «дольний» и нижний, хтонический миры, их «полисубъектность». Медведь – такой же «дужы, як зубр», но универсальный символ первозданного хаоса и его преображения в космос жизни, интеграл «всеведения» мифа и Божественного/дьявольского сверхмогущества. Поэтому медведь был табуированным.

3. Десакрализованный медведь в белорусском фольклоре и повседневности

Белорусский медведь – одна из ипостасей Бога, но его воплощения на земле, «укрощения» медвежьей силы («Людзi i мядзведзя вучаць») и освоения  ее способности к инверсии жизни и смерти. В фольклоре – связь медведя с волком, предания о т.н. волколаках. Вторая часть этого слова, по В.В. Иванову и В.В. Топорову, указывает на одно из табуированных названий медведя – «волко-медведь» (лат. lacis, прусский tlok, литовский lokis). Синонимами «волколака» являются «вещун» и «ведун» (vedi, vedunci). Сопоставив с древнерусским понятием «мудрости» (оборотничества), мы видим здесь два оттенка: намек на колдовскую силу и почтение к ней. Волколак – существо промежутка, границы между лесом и селом, между волком и человеком.

4. Символика медведя в российско-белорусских отношениях

Белорусский медведь – специфическая ипостась феномена «любви-ненависти» к иноэтническим общностям. Если татары, евреи, цыгане, вообще бездушные «немцы» (немые) – это «Они», «чужынцы», представители опасного «иномира», то рускія («маскалi»), большей частью священники или воины, не лишены души и стремятся «не загубить христиан». В этом смысле белорусы и русские – это «Мы». Но белорусский фронтир – не только коммуникация, но и конфронтация, и в фольклоре фигурирует колдовское и недоброе «око цыганское, жидовское, татарское, московское».

В пантеоне белорусских богов бытовала дуалистическая пара «Белабог –Чорнабог». Первый – однозначно позитивный символ Белой Руси, второй –Московской, амбивалентен. Это русский медведь – волколак.